Автор: Arkham Asylum
Бета: Arkham Asylum
Канон: Batman Returns (movie), Suicide Squad (movie); DС comics, Gotham City Sirens
Пейринг/Персонажи: Селина Кайл (Женщина-Кошка), Харли Квинн; мельком - Пингвин и Макси Зевс.
Размер: драббл, 752 слова
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Селина и Харли играют в cat's cradle... О безумии и бесконечной изменчивости канона, на самом деле.
Перед грозой воздух звеняще свеж и пропитан озоном так сильно, что запахи лекарств уже почти не ощутимы. Сквозняк гуляет по коридорам — легкий ветерок без нотки затхлости, как обычно. С ним гроза просочилась сюда, и она уже рядом, прямо тут, в лечебнице, — влажная, озоновая, тревожная.Лампы под потолком мерцают — то одна, то другая. Старая проводка в подвале вспыхивает искрами. Один удар молнии — и прощайте, электронные замки. Макси Зевс что-то кричит у себя в камере сорванным голосом; это что угодно, но не древнегреческий, однако гроза слышит его, фальшивого безумного божка. Гроза здесь.
Может, гроза пришла сюда не к Макси, а ради нее?
Воздух снова насыщен электричеством, словно и не прекращался тот день, когда счетчик кошачьих девяти жизней стремительно обнулялся, одна за одной. Помнится, тогда Селину ударило током и электричество шло прямо сквозь нее. Селина Кайл — живой проводник на сто тысяч вольт молнии. Электрические нити идут через ее тело, прожигая его белым огнем.
Быть может, поэтому в новой жизни Селина Кайл — сумасшедшая.
Она в камере лечебницы Аркхэм, сидит на полу по-кошачьи грациозно и смотрит в голубые глаза сквозь переплетение нитей. Самое удачное занятие для психически больной — колыбель для кошки, игра в плетенку.
У Харли совсем бесплотные пальцы, тоненькие и холодные. Белая нить, пропущенная между ними, реальнее, чем ее руки.
Селина подхватывает веревочку, перекидывает на свои пальцы. Первый раз, второй, третий. Нить сплетается в новые хитроумные узоры, возвращая Селине жизни, одну за одной.
Лучшая в мире кошачья игра с обрывком нити, потерявшим свой клубок.
— Ты пойдешь со мной? — спрашивает она. — И поможешь мне освободить других?
— Да, Киска, — кивает Харли и наклоняет голову набок — полинявший синий хвостик падает на плечо. Замирает со сплетением нитей на пальцах — курносая мойра с татуированным сердечком на щеке или Ариадна с разноцветными волосами, Макси бы понравилось.
Селина снимает очередную веревочную фигуру. Четыре, пять. Вдох и выдох.
Ей надо отдышаться, она совсем забегалась. Пусть синеватые змейки электронных цифр на экранчике таймера теперь спешат, сменяя одна другую. Сегодня Селина торопится, но прямо сейчас не стоит этого делать. Бомба заложена. Секунды не ускорить.
На Харли — роба, из числа тех белых, в узенькую полоску, что носят при интенсивной лекарственной терапии. Широкие рукава закатаны, но все равно болтаются вокруг худых рук. На Селине — ее черный костюм, лоскутный, как трико арлекина. Ей удалось его зашить, правда, к белым и черным нитям добавились красные — спешила, исколола пальцы до крови. Но времени было совсем немного.
Два часа от ночи, чтобы раздобыть бомбу. У Пингвина — разумеется, он все-таки жив и совсем не меняется.
— Святые фламинго, зачем тебе понадобилась взрывчатка?
Селина не отвечает, только хитро улыбается и тянет руку к скворцу в клетке.
— Не вздумай снова это делать. Нет. Не смей. Это просто отвратительно!
Она пожимает плечами и открывает дверку, стискивает птичку в кулаке. Подносит ко рту, легонько сжимает зубами птичью шейку. Скворец, боясь шелохнуться, перестает трепыхаться — только сердце отчаянно колотится прямо в ладонь.
— Ты победила, — Пингвин вытирает пот со лба и дает знак «отбой» охране. — Бери, что хочешь, и уходи. Просто уходи.
Час от ночи на дорогу от «Айсберг Лаундж» к лечебнице. Час — на путь по вентиляционной шахте. Рассвет подбирается к городу, ночь понемногу крадется к концу. Шесть и семь.
Восемь минут ушло, чтобы установить заряды.
— Мы должны будем выпустить из клеток этого зоопарка всех бедных больных зверюшек, Харли. И успеть до утра... Или до прилета мышей.
Бледная ладонь Харли скользит рыбкой вдоль нитей.
— Зачем тебе это, Кис? — спрашивает Харли, подхватывая кончиками пальцев узелки. — Ты же обычно грабишь ювелирные магазины, обчищаешь спальни богачей, а тут пришла возиться с психами.
— Потому что вы мои друзья. Моя чертова готэмская семейка. Именно вы, а не Мышь. Хочу, чтобы его ушастая голова поболела как следует.
Харли смотрит на лихорадочный румянец на ее щеках, на блеск в огромных глазах, подведенных черным, на белые прядки, выбившиеся из-под черной лаковой кожи. У Харли вид больной и пытливый взгляд психиатра.
Совершенно не имеет значения, чем Мышка на этот раз так досадила Кошке. В этой жизни Селине Кайл место в Аркхэме. В этом самом крыле, вероятно, вот в этой самой камере.
Пока дверь в крыло еще не разнесло взрывом, впрочем.
Харли снимает нить с пальцев Селины — и последний узор рушится, узелки беспомощно соскальзывают с рук.
— Девять, — говорит Селина вслух.
По коридорам Аркхэма прокатывается, отдаваясь от стен, рокот — не то отзвуки грома, не то взрыв, не то все и сразу.
В следующей жизни Женщина-Кошка будет помогать Бэтмену загонять обитателей Аркхэма назад в клетки.
В этой она встает и протягивает руку Харли Квинн, чтобы вместе идти открывать их.
Название: План побега
Автор: Arkham Asylum
Бета: Arkham Asylum
Канон: DC comics; Gotham City Sirens, Arkham Asylum: Living Hell
Пейринг/Персонажи: Эдвард Нигма (Риддлер)|Памела Айсли (Ядовитый Плющ), мимоходом Аарон Кэш и другие сотрудники.
Размер: мини, 1343 слова
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О последствиях бардака в кадровой системе лечебницы, цветах, ключах и побегах.
День у Эдди Нигмы не задался с самого утра. Ничего нового, да и стоило ли ожидать чего-то хорошего от дня в Аркхэме? У Риддлера сменился третий врач за минувшую неделю, и это не могло не нервировать. Впрочем, тоже обычное дело — в лечебнице постоянная текучка кадров. А вот шум из-за двери собственной одиночной камеры уже не был чем-то обычным.
— Вы это слышите? — спросил Риддлер у санитара, что привел его из кабинета психотерапии назад к «одиночке».
— Что именно? — не понял тот, неохотно глянув на Эдди с высоты без малого двухметрового роста.
— В моей медкарте ничего не сказано насчет слуховых галлюцинаций, но, по-моему, я слышу пение за дверью.
— Я ничего не слышу, — пожал плечами санитар, открыл дверь и впихнул Риддлера в камеру.
— Эй! Полегче-то можно? — огрызнулся Риддлер, но дверь уже захлопнулась.
Пение ему не послышалось. Ядовитый Плющ, расположившаяся на его койке, перестала мурлыкать себе под нос. Она приподняла лейку, из которой поливала разместившийся на полу горшок с прехорошенькой голубой гортензией, и уставилась на Эдди.
— Привет, Эдди. Проходи и располагайся, — кажется, она была в прекрасном расположении духа.
О Риддлере такого сказать было нельзя.
— Просто отлично, — проговорил он, сложив руки на груди и опершись на дверной косяк. — В прошлый раз ты захватила мой дом, теперь — камеру?
— Ты мне теперь до старости это будешь припоминать? — Плющ снова наклонила лейку, и струйка воды полилась в горшок. — Не будь занудой и не порти мне настроение.
— Отгадай загадку: к нему дорогу не забуду, к нему вернусь я отовсюду, всегда мне будет угол в нем, мое пристанище — мой?..
— Никогда не понимала, о чем ты там бормочешь сам с собой, — покачала головой Плющ. Отставив лейку, она вынула из кармашка комбинезона ватный диск и начала осторожно протирать листочки цветка.
— «Дом»! Отгадка — это чертов дом! И он перестал быть пристанищем, это точно.
— Если ты называешь домом камеру, Эдди, у тебя серьезные проблемы, — заметила Плющ.
— Вот знаешь, здесь, в камере, я хотя бы был изолирован от таких психов, как ты, на время моего пребывания в лечебнице. Черт возьми, я ценил этот закуток за такую возможность, но теперь это больше не работает!
— То есть в лечебнице все психи, но не ты? — уточнила Плющ. — Да у тебя мания величия. Ты никогда мне не нравился.
— Не нравился? Так почему, скажи на милость, ты тогда здесь, сорняк несчастный? Хорошо, мысль о твоей безответной ко мне любви, исходя из твоих же слов, отметем сразу.
— Очень смешно, — скривилась Плющ. — Я здесь, потому что все знают: у тебя первого всегда наготове план побега. Мне просто надоело в Аркхэме.
— Как, говоришь, ты сюда попала?
Плющ вытянула из-за ворота ключ на шнурке и покачала им туда-сюда, словно маятником.
— Это ключ от моей камеры?
— Верно.
— Как ты его достала?
— Попросила охранника. Даже не пришлось его целовать или делать еще что-то подобное с применением феромонов и галлюциногенов. Я просто сказала, что мне нужен ключ от камеры Риддлера. Он новенький, поэтому весь побледнел, сказал: «Да, мэм», — и отдал мне его.
— Думаю, что ты сказала это немного не так, — хмыкнул Риддлер. — Позволь предположить, как на самом деле все произошло. Ты сбежала от своих надсмотрщиков, оказалась в коридоре, где пациентов быть не должно, поймала там охранника-новичка, прижала его к стенке, сказала: «А ну, отдай мне живо ключ от камеры Риддлера, иначе я выпущу тебе кишки, животное», — примерно так дело было?
— Не совсем. Я сказала: «Отдай мне ключи, ублюдок», — и пообещала оторвать ему ноги и сделать из них подпорки для саженцев, если он откажется.
— Ты всегда была отличным дипломатом, Пэм. Объясни только, почему тогда ты не попросила сразу пропуск на выход?
— С выходом сложнее. А договариваться с охранниками на пропускном пункте бесполезно. Они теперь сидят в герметичной будке из пуленепробиваемого стекла, и у них инструкция при моем приближении без сопровождения надевать противогазы и стрелять на поражение.
— Я отстал от жизни, — рассмеялся Риддлер. — Или это шутка?
— Какие там шутки, — вид у Плющ был обиженный. — Это чертовски оскорбительно, к слову. Как будто противогазы и стекло их спасут... Так что, как насчет побега?
— Не поверишь, — Риддлер наконец отошел от двери и сел на койку рядом с ней. — Плана пока нет.
— Нет?! То есть как это нет?
— Ну, я его придумаю. Позже.
— О, ну, тогда я здесь, чтобы тебя поторопить. Я это умею, — зловеще проговорила Плющ.
— Не сомневаюсь. Только можно не сегодня? Мы могли бы провести время более приятным образом, раз уж мы вдвоем.
— Ты не торопишься сбежать?
— Мы всегда это успеем. К тому же мы почти свободны. У нас есть ключ. К моменту, когда заметят, что тебя нет на месте, лучше бы тебе быть здесь, кстати. А что? Ты в камере, так что почти ничего не нарушила. Тот момент, что не в своей, пока опустим.
Улыбка на лице Риддлера очень не понравилась Плющ.
— Ты надо мной потешаешься, да? — спросила она. — Вот только понять не могу, что ты задумал.
— Но, Пэм, это и правда весело! Ты пробралась ко мне в камеру, раздобыла от нее ключ, расположилась здесь, пока меня не было, даже цветок принесла — кстати, как тебе вообще разрешили его содержать?
— Не разрешали. Я сегодня побывала в оранжерее при лечебнице.
— А там охранники новенькие?
— Нет, они просто тщедушные и пугливые. Я ходила с цветком на сеанс к новому доктору и сказала ему, что это часть моей прежней терапии. Он дал мне лейку.
— Где они только берут таких идиотов? — расхохотался Риддлер. — Но все же, Пэм. У тебя теперь есть доступ к воде и растениям. Так почему ты не сбежишь сама? Разве тебе этого мало, при твоих-то силах?
— Зимой — мало. И потом это гортензия. Так себе выбор смертоносного растения, но ничего опаснее гортензии в оранжерее не нашлось. Все остальное там даже не древовидное, а о ядовитости и вовсе молчу. Впрочем, не заговаривай мне зубы. Если у тебя нет плана, готова начать его подготовку вместе с тобой, прямо сейчас.
Снаружи взвыла сирена.
— Кажется, заметили, что тебя нет в камере, — предположил Риддлер.
— Дело плохо? — спросила Плющ.
— Конечно, нет, что ты, — Риддлер почему-то выглядел очень довольным, и улыбка его становилась все шире по мере приближения топота в коридоре к дверям камеры. — И, Пэм. Спасибо за разработку плана.
— Что? — моргнула Плющ. — Но мы ведь даже не начинали его...
Риддлер не дал ей договорить. Он поцеловал Плющ за мгновение до того, как дверь камеры распахнулась — резко дернул на себя шнурок с ключом и приник к ядовитым губам.
— Вот она! Куда вы смотрели?! — это был начальник охраны, Кэш, и орал он на того санитара, что сегодня сопровождал Эдди.
Всего искать Плющ примчалось сотрудников восемь, и кто-то даже лихорадочно натягивал противогаз на бегу.
Идиоты.
— Что тут происходит вообще? — Кэш недоумевающе вытаращился на злобную раскрасневшуюся Плющ, которую уже успели скрутить. — Уведите ее, живо! И не трогайте цветок, если жизнь дорога! Она пустит вас на компост при первой же возможности, если вы его повредите, и никакие решетки не помогут! — прикрикнул он, увидев, как один из санитаров едва не угодил ногой в горшок с гортензией. — Боже всемогущий, мне что, в отпуск уехать нельзя?
— Мне... нужно... в лазарет, — пробормотал Риддлер, бледнея на глазах.
— Разумеется, — кивнул Кэш. — Отвести его к врачу и глаз с него не спускать!
Впрочем, последнее распоряжение не имело смысла. Шея Плющ саднила от врезавшейся в кожу нити, но она была в такой ярости, что не сразу ощутила это.
Ключа на ней больше не было. А любой ключ в руках Риддлера всегда и сразу превращался в ключ от всех дверей.
Через неделю Плющ получила открытку с воли, и хотя ее новые условия содержания не предполагали получения почты, по неведомой причине ей все же передали кусочек глянцевого картона с марками и изображением цветущей гортензии. Впрочем, открытку она разорвала, даже не читая.
Ей достаточно было увидеть зеленый знак вопроса на одной из марок.
Название: Падение
Автор: Arkham Asylum
Бета: Arkham Asylum
Канон: Batman Comics
Пейринг/Персонажи: Брюс Уэйн (Бэтмен), Эдвард Нигма (Риддлер), Харви Дент (Двуликий), Джокер, упоминаются Освальд Кобблпот (Пингвин), Джонатан Крейн (Пугало) и Селина Кайл (Женщина-Кошка)
Размер: мини, 1550 слов
Категория: джен
Жанр: character study, action
Рейтинг: R
Краткое содержание: ни героев в масках, ни злодеев на улицах города.
Предупреждения: AU.
Примечание: в тексте использована цитата из "Убийственной Шутки" Алана Мура
Ему восемь, и его дни наполнены прогулками по парку с отцом и чтением книг с Альфредом; он учится ездить верхом и мастерит кормушку для белок, обдирает колени, лазая в старый колодец, — тот всего пару метров глубиной, но он все равно надеялся найти во влажной грязи старые монеты — и тайком таскает с кухни пирожные.
Ему восемь, и сны его наполнены образами матери, плачущей и смеющейся так самозабвенно, что ее рот лопается, рвутся уголки губ, и улыбка ползет все дальше; он просыпается с криком.
Мама баюкает его в объятьях, а Альфред приносит чашку горячего какао; когда это перестает помогать, в особняк приходит доктор, человек с мягкими белыми ладонями и глазами цвета миндаля. Он расспрашивает Брюса о его снах и успокаивающе говорит маме:
— Такое случается с детьми его возраста. Подобные сны обычно сами проходят со временем.
Мама хмурится, и доктор мягко сжимает ее локоть.
— Я понимаю, вы взволнованы после того, что случилось с мальчиком Кобблпотов.
Доктор говорит об Освальде. Они иногда играли вместе; Оззи был странный, срывался на крик и плакал без всякой причины — и успокаивался, только когда прибегала миссис Кобблпот. Однажды Оззи вдруг просто пропал куда-то; он подслушал, как за закрытыми дверьми взрослые говорили: «стоило задуматься сразу после той истории с кошкой» и «бедная Герти».
Доктор вздыхает и ласково говорит:
— Раз уж кошмары приняли систематический характер и мешают ему высыпаться, я пропишу легкое успокоительное. Оно поможет.
Оно не помогает.
Ему семнадцать, и в колледже о нем шепчутся за спиной; мальчики внимательно присматриваются к нему, девочки — улыбаются, накручивая прядь волос на палец, — или краснеют и отводят глаза.
Приступы паники навещают его, словно любящие родственники — всегда предупреждают о себе постуком легкой тревоги, а затем — опрокидывают в ощущение, так похожее на чувство падения. Звуки затихают, словно кто-то снизил у мира громкость, и когда она достигает отметки нуля, он отчетливо слышит их: два сухих щелчка.
Ужас, приходящий следом, выворачивает его наизнанку — и, отхлынув, оставляет обессиленным и опустошенным.
Доктор Крейн — мужчина со строгим, почти безгубым лицом — каждый месяц прописывает ему новые таблетки. На стенах его кабинета висят многочисленные дипломы и сертификаты с яркими печатями, на столе стоит фотография юноши в простенькой рамке. Он встречается с доктором Крейном в течение трех лет, каждые две недели, обыкновенно по средам — но фотография остается той же, только рамка со временем светлеет, выгорая на солнце.
— Ваш сын, — говорит он однажды, потому что доктор Крейн беспощаден в своих вопросах, и он чувствует себя вправе проявить немного жестокого любопытства в ответ. — Он тоже ходит к вам на консультации?
Губы доктора Крейна словно вовсе перестают существовать. Он долго смотрит куда-то внутрь себя и наконец говорит:
— Нет. Джонатан не придет.
Впервые он ввязывается в драку, когда ему девятнадцать; пара ребят с его курса начинает распускать руки на выпускной вечеринке, он советует им полапать друг друга, и один из них толкает его в грудь.
Он бьет неаккуратно и неумело, сбивая костяшки, но — боже! — как же неожиданно хорошо он чувствует себя в этот момент.
Конечно, их быстро разнимают; у него кровоточит губа и болит рука, но пока один из преподавателей отчитывает их обоих, девочки смотрят на него как на героя, и в голове у него — благословенная тишина.
Остаток вечера он коротает у кабинета завуча, слыша, как плачет за дверью Селина Кайл, повторяя, что не знает, зачем она это взяла.
— Я знаю, кто ты, — говорит Эдди; он в ответ пожимает плечами.
Ему двадцать один, и он не представляет, что делать со своей жизнью.
Эдди выпускает струйку желтовато-сизого дыма — та разбивается о вешалку с пальто. Эдди весело.
Он морщится, думая о том, что теперь его одежда будет сладковато пахнуть марихуаной.
— Ты под кайфом, — зачем-то говорит он и смотрит на часы. — Нам нужно выдвигаться через полчаса. Какого черта, Эд?
Эдди улыбается и глубоко затягивается, и с кончика самокрутки падает пепел, оседая серой крошкой на его потертых зеленых брюках.
— Настоящий вопрос в том, какого черта Брюсу Уэйну нужно от этой затеи, — хмыкает Эдди.
Они знакомы уже три недели, наверное; он знает, что Эд — чертов невротик и только под дурью говорит достаточно медленно, чтобы окружающие поспевали за ним, но сейчас...
— Мне нужно, чтобы ты хорошо соображал, — говорит он.
Эдди зло комкает недокуренную самокрутку и придушенно ругается, когда та обжигает ему ладонь.
— Я, — цедит он. — Всегда. Слишком хорошо. Соображаю.
Он кивает; Эдди ухмыляется и спрашивает:
— Ты сам-то готов?
Он снова кивает, сжимая рукоять пистолета.
Ему двадцать три, когда они снова встречаются с Эдом.
— Работаю теперь на них, — говорит Эдди, глотая окончания и нервно дергая плечом. — Тупицы смогли извлечь выгоду из ситуации, и кто я такой, чтобы отказываться от перспективы амнистии, ты, кстати, ужасно выглядишь, но только попробуй сказать мне то же самое.
Видок у Эда и впрямь паршивый — то ли после тюрьмы, то ли из-за новой работы.
Два года назад отец внес за него залог, и папа был так расстроен, так разочарован, что он две недели провел в поместье, пока кошмары, сухие щелчки внутри его головы и тошнотворная апатия не выгнали его из дома посреди ночи с полупустым чемоданом.
— Так это правда? — ухмыляется Эд, усаживаясь напротив и касаясь указательным пальцем наручников на его запястьях. — Ты здесь, потому что избил клоуна?
Он знает, что уже встречал Дентов раньше — в колледже или чуть позже — но тогда не запомнил их одинаковых лиц. Они всегда были разными, думает он, когда младший из Дентов пытается выбить из него дурь в усыпанной битым стеклом подворотне. Уродливое месиво поджившего ожога, которое почитается Дентом за собственное лицо, искажено яростью; у него нет губ, и слюна, стекающая по подбородку, поблескивает в слабом свете уличных фонарей.
Как всегда бывает во время драки, он спокоен и сосредоточен; ему не доставляет удовольствия чужая боль, но, причиняя ее, он отчего-то чувствует себя на своем месте. Ни один из многочисленных докторов не диагностировал у него садистских наклонностей, и это хорошо, думает он, когда наносит расчетливый удар по печени. Это, черт возьми, замечательно, говорит себе он, когда розовая кожа на месте губ Дента лопается, и тот сплевывает кровь вместе с осколком зуба.
Старший приезжает, когда все уже кончено: Дент валяется на асфальте, и пальцы ведущей руки у него сломаны, а лицо похоже на ком кровавой глины, в котором виднеется пара человеческих глаз. Он прислоняется к стене, тяжело и часто дыша; кажется, он сломал Денту ребро, кажется, тот ему — тоже.
Он смотрит, как старший из близнецов, пачкая колени белоснежных брюк в готэмской грязи, целует брата в окровавленный лоб, и тот хрипит:
— Ненавижу тебя, слюнтяй.
Ему двадцать четыре, когда он звонит родителям, поздравляет их с рождеством и берет такси до Аркхэма. Возможно, дело в том, что в его доме закончился алкоголь, возможно — в подспудном знании, что он близок к своему пределу. Водитель смотрит на него с недоумением, но благодарит за щедрые чаевые.
— Я не знаю, кто я, — говорит он доктору, который, похоже, предпочел бы пропустить бокальчик с коллегами, а не принимать нового пациента, — но ему вновь помогает его имя. — Я говорю людям, что мои родители умерли — не потому, что хочу от них жалости, или потому, что у меня больное чувство юмора — а потому, что мне кажется, что это действительно так. Я склонен к насилию — даже в не требующих того ситуациях. Я принимал наркотики, и под их воздействием видел чудесные галлюцинации: мужчину в костюме пугала, женщину, из груди которой росли цветы, человека, делавшего зарубки на собственном теле... черт возьми, даже говорящего крокодила!
Доктор издает смешок; возможно, думает, что это все — розыгрыш богатенького мальчика.
Он мрачно добавляет:
— И я ненавижу, когда кто-то смеется.
Он понимает, что за ним наблюдают, едва переступает порог общей комнаты. Имя, думает он, они могли слышать мое имя, и поэтому им могло стать интересно.
В углу тихо бормочет телевизор.
Он медленно обходит помещение, оглядывая безумцев и стараясь не встречаться глазами с санитарами, — и останавливается, когда спотыкается взглядом о незнакомое бледное лицо.
Он никогда не видел этого человека — но он идет к нему с той же целеустремленностью, с какой волна накатывает на берег.
Человек смотрит на него, и на миг его лицо искажает гримаса неестественного, сумасшедшего счастья: вздрагивают уголки губ, вспыхивают ярко-зеленые глаза... человек прерывисто вздыхает — и зарождающаяся улыбка выцветает; тот кажется несчастным и утомленным, и как же это неправильно.
Они уже в психушке, думает он, так что к черту, и говорит:
— Ты выглядишь как воплощение моих снов. Ты правда существуешь — или таблетки, которые они мне дали, вызвали побочный эффект?
Мужчина делает несколько частых вдохов носом, словно пытается сдержать тошноту — и разражается смехом. Ему хочется ударить этого человека, хочется швырнуть его с крыши — и прыгнуть следом, чтобы поймать.
— Ты вообще кто? — спрашивает сумасшедший, отсмеявшись.
Он качает головой.
— Я не знаю.
Человек кивает, как будто именно этого ответа он ожидал; в его движениях просачивается оживленность — похоже, чуть заторможенная лекарствами.
— Я рассказываю эту шутку каждому новичку — не поверишь, никто ее не слышал. Жили-были двое в дурдоме. И однажды ночью... однажды ночью они решили, что им там больше не нравится — и захотели сбежать! Ну и вот, вылезли они на крышу и видят: лишь небольшое расстояние отделяет их от соседнего дома, а дальше — целая вереница крыш простирается в лунном свете... Дорога, ведущая к свободе. И первый парень — он спокойно перепрыгивает на соседнюю крышу. А его друг... Его друг всё никак не решается прыгнуть. Видишь ли... Видишь ли, он боится упасть. Тогда первому приходит в голову отличная мысль. Он говорит: «Эй! У меня с собой фонарик есть! Я сейчас посвечу в твою сторону, и ты сможешь дойти до меня по лучу света!»
Ему двадцать четыре, когда он чувствует, что просыпается, когда говорит:
— Но второй парень только трясёт головой. Он говорит: «Я тебе что — сумасшедший, что ли? Ты ж его выключишь, когда я на полдороге буду!»
Название: После вечеринки
Автор: Arkham Asylum
Канон: Batman Arkham Games
Форма: сет аватар
Пейринг/Персонажи: оригинальные и мертвые
Рейтинг: R
Исходники: концепт-арты
Количество/Размер: 6 штук
 1 |  2 |  3 |
1 | 2 | 3 |
 4 |  5 |  6 |
Название: Across the Mad City
Автор: Arkham Asylum
Канон: DC Comics
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: герои и злодеи Готэма
Рейтинг: R
Исходники: концепт-арты к Batman: Arkham City, Batman: Arkham Knight
Количество/Размер: 11 треков, 00:34:33, 73,1 Мб
Ссылка на скачивание: тут
@темы: Arkham Asylum, 3 тур, DC-Wars-2018
-
-
14.04.2018 в 01:12-
-
14.04.2018 в 13:23"Колыбель для кошки" понравилась переплетениями образов, что-то аркхэмское в самом ассоциативном языке текста.
"План побега" оказался неожиданно для меня... милым. Без свойственному Готэму количества трупов... приятная история, интересно раскрывающая персонажей.
"Падение"...
Просто вау.
И само течение истории, и то, как у кого из знакомых героев повернулась жизнь, и Брюс с его разрывом между реальностью и тем-что-должно-быть.
Здесь все, как мне показалось, хуже, чем у DC.
И я понимаю, что встреча с Джокером в психушке - это никак не лучик света в темноте, но она производит именно такое впечатление. В конце концов, Брюс действительно близок к краю... а разделенное на двоих безумие лучше, чем одинокое схождение с ума.
И эти детали!
Ощущения Брюса во время драки, реакция окружающих, момент про Крейна, про Селину...
Автору мою горячую любовь и благодарность за этот фик. Поразил в самое сердце.
-
-
14.04.2018 в 17:00Veldrin Mith, ай да я, чисто леголас, два пораженных сердца одной работой : D
краеугольным камнем фичка стала идея "что если бы готэм существовал в реальности, более приближенной к нашей" ничего хорошего : D
огромное вам спасибо с вишенкой наверху!
автор падения
-
-
14.04.2018 в 19:01Радостно, что выкладка принесла удовольствие.
Магистр Йота, благодарим за отклик! Надеемся, и среди других постов у нас есть на что посмотреть
-
-
16.04.2018 в 16:38Спасибо за атмосферную подборку! Утащила себе кое-что
-
-
16.04.2018 в 16:46-
-
19.04.2018 в 00:06Аватарки такие красивые. Фанмикс не могу послушать, к сожалению(
Колыбель для кошки
Какой интересный и красивый фик!
План побега
Наверное, этот фик у вас в выкладке я люблю больше всего) Нигма гениален, импровизирует на ходу - и да ещё и с Айви поцеловался)
Падение
Ух, жуть какая.
-
-
24.04.2018 в 14:49С фанмиксами нынче опять встала перед дилеммой, на каком ресурсе их делать. Вот эти плееры, фавормюзиковские, вроде как почти у всех воспроизводятся, но не у меня самой на телефоне XD У меня везде работает Яндекс, но про него на битвах заходила речь, что он братьям-славянам неудобен.
Спасибо большое и особенное за "План побега".