Название: Клиент Автор:arrowfamily team Канон: DCU Пейринг/Персонажи: Мойра Куин/Шадо Категория: фемслэш Жанр: драма Рейтинг: PG Исходники изображения из интернета Примечания:перевод цитаты"Чем больше опыта, тем ближе подходишь к клиенту" ("Леон"); плотбанниМойра знает, кому принадлежит преданность Шадо, но это ее не смущает; автор использовал фотографии актрис из сериала "Стрела", но подразумевал героинь комиксов
Название: Мой старый друг Автор:arrowfamily team Канон: Smallville Пейринг/Персонажи: Оливер Куин/Кларк Кент, Кларк Кент/Лоис Лейн Категория: слэш/гет Жанр: драма Рейтинг: PG-13 Исходники: Disturbed — The Sound Of Silence; сериал Smallville Продолжительность и вес: 1:26; 83,4 МБ Предупреждения: пейринговая АУ, нехронологическое повествование Примечания:авторское видение сюжетаТолько Кларк Кент мог попросить своего бывшего быть свидетелем на свадьбе, и только Оливер Куин мог согласиться
Название: Клон Автор:arrowfamily team Бета:arrowfamily team Канон: Young Justice (мультсериал) Пейринг/Персонажи: Джейд Нгуен/Рой Харпер, Лоуренс Крок/Рой Харпер Размер: драббл, 520 слов Категория: гет/слэш Жанр: драма Рейтинг: PG Краткое содержание: Клон ничего не вспомнит, пока ему не прикажут Предупреждения: майндконтроль
Когда Джейд впервые видит клона, тот стоит на коленях перед Спортсмастером, растрепанный и похожий на сломанную игрушку. На куклу с пустым, расфокусированным взглядом — красивую разве что и совершенно покорную. Джейд морщится, привычно радуясь, что маска скрывает лицо, и Спортсмастер пожимает плечами: клон ничего не вспомнит, пока ему не прикажут, и миссии это не помешает.
— Хочешь попробовать? — предлагает он.
Джейд сглатывает и смотрит внимательнее: клон раздет по пояс, одной рукой прижимает к свежему порезу какую-то тряпку, другой — опирается на пол. Мышцы неестественно напряжены. Пальцы Спортсмастера путаются в коротких рыжих волосах.
Она не знает, почему от этого перехватывает дыхание — куклы ей не нравились никогда, играть с Артемис было интереснее.
— Ну? — спрашивает Спортсмастер.
И тянет клона за волосы, заставляя запрокинуть голову — под тонкой бледной кожей сосуды видны так отчетливо, что Джейд кажется: она сможет посчитать его пульс, если захочет. Не то чтобы в этом был смысл — Джейд спорить готова, что он стандартный для юноши этих лет.
Стандартный и болезненно-ровный — она коротко выдыхает, облизывает губы и поднимает взгляд. Спортсмастер смотрит на нее прямо и пристально, с привычной усмешкой: маска сдвинута на бок, бледный шрам на лбу перекрывает резинка, на потемневших от возбуждения щеках видны бледные, некрасивые веснушки.
Джейд сглатывает и говорит:
— Давай, — и он толкает клона к ней, а сам отступает на шаг и ухмыляется шире:
— Моя девочка повзрослела.
Что-то в ней говорит: сейчас очень подходящий момент для того, чтобы воткнуть ему в горло любимый сай. Что-то другое заставляет рассмеяться и зарыться пальцами в волосы клона, повторяя его движение.
Может быть, она ничего не чувствует сквозь перчатки, но странное выражение на лице Спортсмастера — смесь смущения, удивления и гнева — доставляет ей удовольствие, несравнимое с сексуальным.
Заставлять его что-то чувствовать — его, своего отца, — бесценно. Заставлять его злиться — еще лучше, поэтому Джейд коротко, как бы задумчиво гладит клона по голове и заставляет прижаться к своему бедру.
Спортсмастер разворачивается на пятках и выходит из комнаты — дверь за ним захлопывается так, что часы, неосмотрительно подвешенные над ней, сдвигаются на несколько дюймов.
— Славно, — говорит Джейд в пустоту.
Она убирает руку с головы клона — тот не двигается, — медленно расстегивает перчатки, отбрасывает их на кровать. Кончики пальцев покалывает смутным, немного нервным желанием: прикоснуться, узнать, рассмотреть.
Клон красивый — неживой, фарфоровой красотой. Проводя пальцами по его волосам: чисто вымытым, чуть влажным и неожиданно жестким, — она на секунду задумывается: где оригинал, что с ним?
Он такой же — или есть что-то, что делает его живым, настоящим?
Джейд качает головой. Это глупо. Все это глупо: эти мысли и желания, и взгляд клона, и то, что она заставила отца уйти. Может быть, ему было бы полезно сбросить напряжение. Точно полезнее, чем ей — клон послушный, податливый, до звона в груди красивый и такой же бессмысленный, и ничего она с ним не сделает.
Нет никакого удовольствия в сексе с тем, кто не способен ответить, — Джейд проводит пальцами по острой скуле, пересчитывает взглядом веснушки и, сбившись на третьем десятке, просто делает шаг назад.
Клон не двигается, не поднимает взгляд, только дышит — редко, с присвистом, и по-прежнему зажимает порез.
"Черт побери", — думает Джейд с отчаянной, веселой злостью.
(черт побери, думает Джейд, когда Красный Стрелок целится в нее из лука: расчетливый прищур, усмешка, и столько жизни, что хватит на десяток таких, как она)
Название: Годовщина Автор:arrowfamily team Бета:arrowfamily team Канон: Young Justice (мультсериал) Пейринг/Персонажи: Артемис Крок, Джейд Нгуен, фоном Уолли Уэст/Артемис Крок, Рой Харпер/Джейд Нгуен Размер: драббл, 544 слова Категория: гет Жанр: драма, ангст, missing scene Рейтинг: G Краткое содержание: Прошел год со смерти Уолли, Артемис приходит к Джейд Предупреждения: постканон двух сезонов, настоящее время
— Поговори со мной, — просит Джейд.
Если она хочет говорить — дело действительно плохо.
— Я в порядке, — отвечает Артемис. — Честно.
— Нет. Не в порядке.
Где-то за стенкой начинает плакать ребенок, и Джейд вскидывается, а потом так же быстро успокаивается. Вспоминает, видимо, что Лиан сейчас с Роем, что он повел ее в парк, оставив сестер поговорить.
Джейд в зеленом халате и тапочках, с мокрыми после душа волосами, сидящая за столом на крошечной кухоньке, выглядит так, будто пытается играть жену в ситкоме и получается у нее откровенно паршиво. Рой, который позвонил пару минут назад и спросил, что купить на ужин, ненамного лучше.
Это обидно и больно.
У Артемис и Уолли была не пародия, у них была жизнь. Настоящая. С собакой, ленивыми беседами под бормотание телевизора, ночными перекусами, планами на будущее.
У них все это было.
Но Уолли исчез, разорвался на молекулы, не сумев угнаться за Барри и Бартом. Пропал так, будто его никогда и не было. А вместе с ним исчезла эта жизнь. Та, что могла бы у них быть, та, что у них была бы.
— Прошел год, — говорит Джейд.
— Если бы с Роем что-то случилось — тебе бы хватило года? — спрашивает Артемис. — Хватило бы забыть его? Жить дальше?
— Мне хватило бы и месяца, — спокойно отвечает Джейд. — Или минуты, если бы это случилось в бою.
— Потому что ты бесчувственная дрянь! — припечатывает Артемис.
Она встает, упираясь ладонями в стол. В голове пусто, сердце бьется часто, все предметы вокруг болезненно-четкие, можно ворсинки на прихватке пересчитать, то самое состояние в котором творишь больше всего глупостей, потому что тебе уже неважно, что будет.
— Да, — говорит Джейд, глядя ей в лицо. — А еще у меня есть дочь, о которой нужно заботиться. И я понимаю, в отличие от тебя, что мы живем опасной жизнью. Повзрослей, наконец.
Артемис смешно, но если она сейчас рассмеется, то может расплакаться. Это бы не повредило, но только не перед Джейд. Не перед той, кто только что сказал, что она должна повзрослеть.
— Я пыталась отказаться от этой жизни, повесить колчан на гвоздь, мы с Уолли пытались. Не получилось.
— Потому что нельзя отказаться от своей сути, — пожимает плечами Джейд, — и, брось, врагам плевать, что ты там решила. Друзьям — плевать еще больше, они все равно будут звать тебя на помощь. Или ты сама придешь.
Артемис не хочет на нее смотреть.
Артемис хочет, чтобы рядом оказался Уолли. Чтобы обнял ее, сказал какую-то чушь, чтобы пообещал: «Все будет хорошо».
За год должно было стать легче. Ей все так говорили. Говорили, что боль отпустит, станет глуше, перестанет мучить ее каждое утро.
Легче не стало.
— Так что, просто смириться? — спрашивает Артемис.
— Да, — отвечает Джейд, — все мы рано или поздно умрем. Кто-то раньше других. Причем, скорее всего, я проживу меньше тебя.
В ее голосе слышится насмешка. Но невеселая, такая, как у Барта: слегка истеричная. Словно шутит он уже по инерции.
— Не говори так, — просит Артемис. — Пожалуйста.
— Я же бесчувственная дрянь, неужели ты будешь по мне скучать?
Артемис все-таки начинает плакать. Она снова садится за стол и закрывает лицо ладонями, проклиная себя за то, что пришла сюда, за то, что не смогла остаться одна в годовщину смерти Уолли. Лучше бы рыдала в одиночестве, это хоть не так позорно.
Грохочет стул — Джейд поднимается, обходит стол и обнимает ее за плечи. Артемис кажется, что что-то внутри нее вот-вот сломается. Но этого не происходит.
— Тише, — говорит Джейд, а еще: — Все будет хорошо.
Название: Папа Автор:arrowfamily team Бета:arrowfamily team Канон: Smallville Пейринг/Персонажи: Хлоя Салливан, Джонатан Салливан-Куин, Кларк Кент, подразумевается Оливер Куин/Хлоя Салливан Размер: драббл, 602 слова Категория: джен Жанр: ангст Рейтинг: G Краткое содержание: Оливер не возвращается
Кофе пах густо и горько. Хлоя сделала глоток и посмотрела на Кларка: тот стоял возле разделочного стола и как будто грел ладони о свою кружку. Как будто ему могло понадобиться — Хлоя дернула уголком губ и подумала: мальчик по соседству вырос.
— Хлоя, — сказал он.
Хлоя махнула рукой. Кларк приходил часто — забегал по вечерам, заглядывал в спальню к Джонатану, раскладывал на кухонном столе черновики статей и доказательства к очередному делу, о чем-то расспрашивал.
И неизменно отмалчивался, когда речь заходила об Оливере: улыбался виновато, разводил руками и смотрел так, что Хлое казалось — перед ней все еще тот самый мальчик по соседству, который поделился с ней энциклопедией.
Который имел привычку вить из нее веревки, вот что — Хлоя отставила кружку, и Кларк, неловко пожав плечами, отвел взгляд.
— Я пообещал, — устало сказал он. — Хло, ты же знаешь.
За десять лет они как будто поменялись местами: раньше ведь она молчала о том, что Кларк хотел знать. Хлоя коротко выдохнула, щелкнула по керамическому боку и подняла голову:
— Я надеюсь, ты скажешь мне, когда он погибнет?
— Если, — машинально поправил Кларк. И улыбнулся: — Оливер... Ты же знаешь.
— Живучий, как таракан? — уточнила Хлоя.
Кларк улыбнулся снова, легко и обнадеживающе, и, отодвинув чашку, выпрямился. Хлоя вздохнула, поднялась ему навстречу и, секунду поколебавшись, раскрыла объятия.
Он все еще пах как тот мальчик из ее детства — сеном и солнцем, и неуловимой, ласковой прохладой. И он по-прежнему был бережным. Таким бережным. Хлоя почувствовала, как дышать становится больно, и отстранилась. Кларк посмотрел на нее, коротко, грустно и так понимающе, что сердце защемило.
— Тебе пора, — тихо сказала Хлоя, и он кивнул.
Кивнул и исчез — остался только запах. Хлоя моргнула, медленно, почти безотчетно, поправила растрепавшиеся волосы и тихо улыбнулась. Кларк всегда делал вещи проще: после его визитов даже думать об Оливере становилось проще.
Однажды Оливер рассказал ей, как встретил Кару Зор-Эл. Как сказал ей: «Кларк доверяет тебе, и этого довольно», — и сейчас... Сейчас Кларк доверял Оливеру. По-прежнему говорил о нем с теплом в голосе. Улыбался.
Значит, Оливер этого заслуживал. Значит, делал что-то хорошее. Нужное.
Что-то более важное, чем она и Джонатан — Хлоя потянулась к оставленной на столе чашке, задумчиво посмотрела на осевшую гущу, и в темных шершавых узорах ей почему-то почудилось что-то наполовину забытое: насмешливо опущенные ресницы, облезший кончик носа, ямочка на подбородке.
Кажется, она не справлялась.
Отвести взгляд от чашки она смогла, лишь услышав тихое шарканье детских тапочек — Джонатан замер на пороге, посмотрел на нее, на выдвинутый стул, поднял брови и вдруг сказал, спокойно и очень утвердительно:
— Он приходил. Папа.
Хлоя выпрямилась, посмотрела на него, и Джонатан сделал шаг к ней, посмотрел с печальной усмешкой — такой знакомой и такой нелепой на детском лице, — и упрямо повторил:
— Он приходил, — и продолжил в ответ на ее удивленный взгляд: — Мам, ну я же его видел! Он был с той стороны, за окном, на карнизе, и смотрел, — Джонатан запнулся, неловко поджал губы и тихо закончил: — Он смотрел на меня.
— О... — пробормотала Хлоя.
И вспомнила, как это было вначале: их окна, вечно открытые, и силуэт на подоконнике, за белой занавеской — пугающе-темный, зовущий и притягательный. «Оливер, — подумала она, — он правда мог прийти?»
Или это был кто-то другой — Кларк, например. Или кто-то из тех, кто искал здесь Оливера — кто-то из их старых врагов. Хлоя почувствовала ползущие вдоль позвоночника мурашки, медленно опустила чашку в раковину и повернулась к Джонатану.
Ему показалось. Или приснилось.
— Мам... — начал было он, но Хлоя покачала головой.
Они уже об этом говорили — она сделала над собой усилие, слабо улыбнулась и привлекла Джонатана к себе. Потрепала по плечу, пообещала:
— Все будет хорошо, — и Джонатан, уткнувшись ей в бок, шмыгнул носом и замолк.
Хлоя кивнула самой себе, запустила пальцы в короткие светло-русые волосы и подумала: «Не будет».
По крайней мере, пока Оливер не вернется по-настоящему.
Название: Крик Автор:arrowfamily team Бета:arrowfamily team Канон: Kingdom Come Пейринг/Персонажи: Оливия Куин/Лиан Харпер Размер: мини, 1252 слова Категория: фемслэш Жанр: драма, character study Рейтинг: R Краткое содержание: Предупреждения:спойлерсмерть персонажей; автор не учитывает дополнения и "Конвергенцию"; sorry not sorry
Башня Титанов — королевство кривых зеркал, привкус пыли на языке и память. Они остаются верны старым принципам, охраняют покой и память тех, прежних. По крайней мере, так сказала Мар’и. Отец даже не сделал вид, что поверил ей. Ухмыльнулся, когда она отвернулась. Махнул Оливии рукой: оставайся здесь, — и исчез за дверью зала.
Оливия вздыхает. Отражение смотрит на нее из оконного стекла — смотрит песком и морем, — и ей кажется: кожи вот-вот коснется ветер, соленый и горький, как слезы.
Она не знает, зачем отец взял ее с собой. Чтобы произвести впечатление? Для этого лучше подошла бы мать: ее хотя бы знают. Знает кто-то кроме Лиан — Лиан выходит из зала и останавливается за ее плечом. Медленно поднимает капюшон: водопад медовых волос, загорелая шея — веснушек у Лиан нет, — упрямо поджатые губы.
— Они не согласятся, — говорит Лиан.
Все, что хочется Оливии — обернуться к ней и крепко обнять: Юные Титаны для Лиан «они», не «мы», и это означает, что хотя бы с ней не придется сражаться.
Они выросли вместе — она и Лиан. До Черной Канарейки и Красной Шапочки они играли в героев во дворе двухэтажного дома, засыпали, набегавшись, на медвежьей шкуре в гостиной и просыпались в комнате на чердаке — вместе, в одной постели.
«Теперь мы снова вместе», — думает Оливия. Плащ и куртка сброшены на спинку кресла, и Лиан сидит напротив, с серьезным лицом расплетая ей косы. Она настоящая — наконец она настоящая, не сон, не видение, не галлюцинация, порожденная усталым сознанием и помехами в искусственном глазу.
Она настоящая — прохладные смуглые руки, мозоли на кончиках пальцев, запах ирисов и карамели. Оливия протягивает руку и касается ее колена. За узким чердачным окном бушует гроза, внизу звенит от крика — Рой вернулся домой из последней экспедиции и, видимо, заметил в оружейной лук Лиан, — но между ними уютно и тихо, и какую-то секунду Оливии кажется: все будет хорошо.
Все будет хорошо, пока Лиан улыбается ей — как будто смысл по-прежнему есть.
Отец уходит, никого не предупреждая, и возвращается поздно вечером: пыль на белой рубашке, высохшее соцветие в петлице и запах — запах тлена, холода и непокоя.
С детства Оливия привыкла: тленом, холодом и непокоем пахнет Готэм. И Бэтмен — первый и настоящий.
Это пугает — пугало бы, если бы вместе с ней с чердака не спускалась Лиан. Теперь они почти не расстаются: вместе на кухне, вместе в тренировочном зале, вместе в кабинете матери, вместе в постели — Лиан прикрывает за собой дверь, разматывает полотенце, на ходу гасит ночник, проскальзывает под одеяло и прижимается к ней всем телом.
Ее шепот звучит у Оливии в ушах день и ночь: мягкий, вкрадчивый голос, бесконечные истории про Титанов и вопросы, вопросы.
— Почему ты не пошла с нами? — спрашивает Лиан однажды. — Титаны же приглашали тебя присоединиться.
Вместо ответа Оливия спрашивает тоже:
— Зачем? — и Лиан вздрагивает.
Ей не досталось материнских способностей — только хрупкая тень, но и о ней известно разве что Лиан. «Лиан», — думает Оливия, закрывая глаза.
Она вспоминает: пять лет назад. Ее правый глаз еще цел, а Лиан еще черноволосая, и они стоят на балконе поместья Уэйнов, рука в руке. В зале светло и людно, по темному паркету кружатся в вальсе пары, и Лиан, кажется, говорит: как было бы чудно танцевать там, и не с папой, а с тобой, по-настоящему, просто... — и голос у нее такой, как будто она не знает, что просто им никогда не будет.
Даже если вместо платьев они наденут костюмы — мужские ли, геройские. Когда речь идет о женщинах, это не помогает, но Лиан говорит: послушай, Лив, представь себе, — и что-то горчит у Оливии на языке, когда она прижимается губами к ее губам, только чтобы она замолчала.
Это тревожно и больно, и так прекрасно, и так неправильно: Лиан привстает на цыпочки, мелко гладит ее по шее, и где-то внутри, где-то в темной глубине, где-то в солнечном сплетении рождается звук — чистый и разрушительно-сильный.
Крик, думает она, Крик Канарейки.
Губы Лиан делают его бессвязным всхлипом — таким он и остается, даже когда они обе меняются, даже когда искра тьмы, сорвавшаяся с пальцев Ив Иден, обжигает ее лицо, даже когда Лиан уходит к Титанам.
Она застегивает пряжку на плаще Лиан. Лиан опускается перед ней на колени и затягивает ремни колчана, мимоходом поглаживая бедро. Ей, кажется, все равно, что на другом конце оружейной стоят родители Оливии — те, которых она сама в шутку называет дедушкой и бабушкой.
Иногда Оливии кажется: Лиан ничего не волнует, — но она отлично знает, что это не так.
Лиан волнует ее отец — Оливия вздрагивает от одного воспоминания: рыжие кудри на подушке, слезы в медовых глазах, и пальцы Лиан сжимаются на ее запястье за секунду до того, как стены дома вздрагивают от Крика Канарейки — утром они узнают, что Рой присоединился к Супермену, и несколько дней Лиан не отлипает от телевизора, переключаясь с репортажа на репортаж.
Лиан волнует будущее — она сжимает кулаки и говорит: мы должны что-то сделать, Лив, — и Оливия кивает, глядя на то, как лунный свет, пробивающийся в щель между шторами, вызолачивает ее кожу.
Лиан волнуют люди. Мир за стенами этого дома — порой Оливии кажется: нужно сделать только один шаг, и она подхватит ее, закружит в танце, заставит забыть обо всем: о спрятанном под металлом ожоге, о песне тетивы, о крике, обращенном в сдавленный всхлип. Заставит закрыть на секунду глаза — и очнуться в другом, настоящем мире.
Они обе оказываются в настоящем мире — когда отец спускает тетиву, и Мар’и Грейсон встает из-за стола.
На этот раз она соглашается.
У Лиан шрам на плече, шрам под грудью, шрам над лобком — Оливия целует его и шепчет:
— Эй. Я буду твоим Серым Волком.
Лиан бессильно фыркает в ответ и шире разводит ноги — Оливия подхватывает ее под бедра, накрывает губами клитор и все влюбленное, насмешливое, сладкое выдыхает в короткий, вибрирующий звук, от которого Лиан вздрагивает, сгребая в горсть ее косы.
Опускаясь ниже, Оливия думает: если бы у них было больше времени.
Если бы только у них было больше времени — но их время заканчивается, когда мать поднимается по лестнице и вежливо стучится в дверной косяк: сегодня понадобятся все.
Бой при ГУЛАГе оборачивается катастрофой — мама мертва, черные тучи гудят моторами самолетов, сквозь шум помех передатчик доносит: ядерные боеголовки.
Оливия запрокидывает голову. Линза глазного протеза отмечает их в небе: три красные точки. Неутомимые. Неумолимые. Несущие смерть — в какую-то секунду ей хочется упасть на колени и взмолиться тому безымянному Богу, в которого она никогда не верила.
Пусть смерть обойдет стороной — если не ее, то отца. То Лиан — сжимая пальцы на отцовском плече, Оливия зовет ее по имени.
Молитвы бессильны, но, когда Лиан оборачивается, Оливии на секунду кажется, что еще не все потеряно. Лиан — это цветы, прорастающие сквозь пепел, мед взгляда и перец кудрей, и легкая, последняя улыбка над закованным в красную броню плечом.
Рой прижимает Лиан к себе так, будто это может ее спасти. Оливия думает: я сделала бы так же, — и улыбается в ответ, смутно различая сквозь гул в ушах и беспощадную белизну: Лиан тихо, бессильно смеется — смеется и зовет ее тоже.
Лиан зовет ее тоже, и голос теряется в громе, и мед и перец тают в оглушительной белизне, и в эту секунду Оливия вспоминает: все гибкое, смешное, влюбленное, кудри Лиан на белой наволочке, и взгляд отца, и руки матери, и Рой, перезаряжающий арбалет, и дни, когда у нее были оба глаза, и дни, которых не будет. Случайные улыбки, роса в зеленой траве, молочник на велосипеде, старушка на кассе мини-маркета, мальчишка с газетами и девушка с собакой, и люди — она не увидит их, не узнает.
Она думает об этом и о той ночи, о бальном зале и о балконе, и о каждой упущенной возможности, и теперь крик складывается из тоски по небывшему, из боли и только чуть-чуть — из любви.
Оливия кричит, и это настоящий Крик Канарейки.
(под белым небом, обращающим смертных в пепел, Крик ничего не значит)
Название: Семь минут в Раю Автор:arrowfamily team Бета:arrowfamily team Канон: Young Justice (мультсериал) Пейринг/Персонажи: Дик Грейсон/Артемис Крок Размер: мини, 2606 слов Категория: гет Жанр: драма Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: "Семь минут в Раю" — дурацкая игра. Предупреждения: сексуальные домогательства, identity issues; сбоящий таймлайн, OOC
Голова приятно кружилась. Артемис одним глотком допила остатки пунша и отставила в сторону стакан. Смутно знакомый старшекурсник из Готэмского университета поймал ее взгляд и вопросительно приподнял полный кувшин, но Артемис помотала головой: перебирать со спиртным не хотелось.
То, что Дина встречается с ее наставником, не поможет ей, если к утру она не будет в состоянии тренироваться. Артемис хмыкнула, бросила взгляд на часы, мысленно отметила: минут через двадцать нужно будет прощаться — и обернулась на резкий хлопок.
Бетти стояла возле кофейного столика и улыбалась во весь рот, глядя на разложенные перед ней картонные прямоугольники. Вечеринки у нее были, конечно, что надо, но это — Артемис поморщилась, — это было все-таки слишком.
— Играем? — спросила Бетти, с той же улыбкой поднимая взгляд.
Кто-то рассмеялся — какая-то не слишком трезвая парочка, — приоткрытая дверь чулана тихо скрипнула, и Артемис подумала: «Черт побери, как только она меня уговорила». Бетти поймала ее взгляд, подмигнула и потянулась к карточкам.
— Итак, — сказала она. — Дик Грейсон и...
Артемис сухо сглотнула, сжала и разжала пальцы, посмотрела на Дика: тот приподнялся, обвел всю компанию взглядом, перекинулся короткими улыбками с кем-то из девчонок — кажется, с дочерью комиссара Гордона.
— ...и Артемис Крок, — сказала Бетти.
На секунду Артемис показалось, что она ослышалась, а потом Бетти засмеялась, и это было почти как с Робином, когда тот свешивался с очередного турника и принимался дразниться: при всей любви — кончики пальцев зудели желанием натянуть тетиву.
Дик уже был рядом, протягивал руку — настоящий, черт бы его побрал, джентльмен. Артемис фыркнула, качнула головой и поднялась сама: Дик был ниже на полголовы, и легче, наверное, раза в полтора. И выглядел так, будто ни разу в жизни не был в тренировочном зале.
«И вот что с ним делать», — подумала Артемис, когда дверь чулана за ними закрылась.
Она вздохнула и посмотрела в ту сторону, где сопел Дик. Видеть она его толком не видела — глаза еще привыкали к темноте, — но слышно было отлично. Так, будто он намеренно делал каждое движение вызывающе громким: переступал с ноги на ногу, одергивал шуршащий рукав рубашки, щелкал кнопками на манжетах.
Его было слишком много, а места — слишком мало. На то, конечно, и был расчет.
«Попадись ты мне, Бет, — подумала Артемис, с усталым смешком прижимаясь к стенке. На самом деле Бетти была виновата только в том, что решила устроить эту игру. — Сколько нам еще тут торчать?»
— Эй, — шепнула она, и в этот момент Дик резко затих.
Артемис услышала собственный выдох и короткий, отчетливый удар сердца, и это было как патруль или как миссия с командой — знакомый всплеск адреналина, задавленный в груди вскрик и чувство близкого удара: она резко повернула голову, и в эту секунду Дик, вдруг оказавшийся совсем рядом, налетел на нее, вжал в стену, ловко перехватил занесенную руку и улыбнулся:
— Мис. Ты такая красивая.
— А ты такой пьяный, — рявкнула Артемис.
Со следующим выдохом вырвался нервный смешок — она дернула рукой, и Дик разжал пальцы, хмыкнул ей куда-то на ухо и быстро погладил по плечу. Намеков он, кажется, не понимал — Артемис сглотнула, уперлась ладонями в его грудь и подумала: нужно собраться и просто оттолкнуть его.
На двери — прямо за его спиной, — проступали контуры зеркала и оправы, массивных резных цветов. Как раз по росту Дика. Ударится неудачно, и... и прощай, форма зеленая, здравствуй, форма оранжевая.
— Дик, — предостерегающе проговорила Артемис.
«Я не хочу тебе навредить».
Даже если под его рубашкой прятались мышцы — теплые и напряженные, Артемис чувствовала их, — даже если под его рубашкой прятались мышцы, он все еще был хрупким мальчишкой из хорошего района, младше ее на два года. Он все еще был... гражданским.
— Не будь занудой, — хмыкнул Дик.
Вторая рука оказалась на ее талии, а потом он наклонился, неожиданно легко преодолевая ее сопротивление, и прижался губами к губам. Вблизи Дик пах каким-то дорогим одеколоном вроде тех, которыми пользовался Олли, мятой и водкой, и во рту у него стоял привкус какого-то спиртного — Артемис с силой укусила его за нижнюю губу, и Дик отстранился.
Глаза его в полутьме разве что не светились — синие-синие, — рука, лежавшая на талии, скользнула ниже, и Артемис почувствовала, как в голове мутнеет: за тонкой деревянной стенкой — резные узоры, взять его за волосы и ударить об них головой, и... — не меньше двух десятков человек, а она не может... закричать, позвать на помощь, это же...
Это больше не напоминало работу с командой или патрули с Олли. Артемис выдохнула, зажмурилась на секунду, напрягла руки, стараясь заставить Дика отстраниться, и сказала, как смогла твердо:
— Отстань.
Дик в ответ рассмеялся, сухо и совершенно пьяно, и шепнул ей на ухо, обдавая кожу колючим дыханием:
— Не глупи.
Его губы прижались к чувствительному местечку на шее, и Артемис вздрогнула, на секунду ослабляя сопротивление. Конечно, Дик этим воспользовался: с сухим, победным смешком сжал ее бедро, коротко притерся, — и в голове у Артемис как будто щелкнуло: покончить с этим надо сейчас.
К черту деревянные цветы, сейчас — или будет поздно.
Следующий удар сердца она услышала четко, как перед выстрелом.
Дик ничего не заподозрил, когда она погладила его по плечу и опустила руку — довольно выдохнул и на секунду поднял голову: глаза у него были мало того, что синие-синие, так еще и совершенно пустые. «Твою мать», — подумала Артемис, сжимая кулак.
От удара Дик вскрикнул, пошатнулся, отступил назад и в сторону, нечаянно открывая ей дорогу, и Артемис рванулась, толкнула чертову дверь, рассаживая кожу о край оправы, схватилась за чью-то протянутую руку — как утопающий за соломинку.
Это была Бетти — Бетти бросила взгляд на Дика, чуть слышно выругалась и вдруг, прижав ее к себе, шепнула на ухо: «Пойдем».
Артемис показалось, что зажмурилась она всего на секунду, но в следующий раз глаза она открыла уже на кухне — Бетти захлопнула дверь, усадила ее за стол, сунула в руки стакан с водой, а сама отошла к окну и оттуда сказала, поймав ее вопросительный взгляд:
— Прости.
— Ты-то в чем виновата, — Артемис дернула плечом. — Это случайность.
Пальцы все еще дрожали. По коже, казалось, расползался лихорадочный жар — от тех мест, которых касался Дик. Во рту постепенно проступал знакомый горьковатый привкус: бессилие, отчаяние, злость. Как после ухода Джейд. Как после того ублюдка из старой отцовской банды. Как после первого патруля — ее, потерявшую сознание, сбросили за борт, и Олли нырнул за ней, дотащил до берега и придерживал за плечи, пока она отплевывалась от морской воды, соленой и...
...и горькой.
Артемис медленно выдохнула и сделала глоток, мимолетно жалея, что старшекурсник с полным кувшином пунша остался в гостиной. Пунш, наверное, подошел бы лучше воды — она отодвинула стакан, положила обе ладони на стол и подняла взгляд.
Бетти смотрела куда угодно, но не на нее.
— Это случайность, — осторожно повторила Артемис.
От того, как Бетти замялась, в горле на секунду пересохло — Артемис снова потянулась к стакану, постучала кончиками пальцев по стеклу, снова посмотрела на Бетти, почти против воли прикидывая: Дик подговорил ее, спланировал все это, в этом проблема?
Бетти махнула рукой и вздохнула:
— Никто не оказывается в Раю, — она показала пальцами кавычки, — случайно.
— Он по тебе с десятого класса страдал, — Бетти неловко потерла шею. — Я подумала, что можно дать ему шанс.
«Ты. Не он попросил», — подумала Артемис, и от этого вдруг стало легче дышать. Как будто ей самой хотелось поверить: не так уж он и виноват, неправильно истолковал, подумал, что это была ее идея...
Боже.
Артемис на секунду зажмурилась, снова сделала глоток. Вода в стакане была прохладной и слегка кисловатой, как почти выветрившаяся газировка. А может, это она и была — Артемис провела пальцами по краю стакана и бросила взгляд на разделочный стол: масло, миска с попкорном, ополовиненная бутылка «Спрайта».
Значит, «Спрайт» — Артемис кивнула самой себе и посмотрела на Бетти. Та снова вздохнула, сделала шаг к столу, оперлась на него обеими руками. Начала было:
— Если Дик... — и запнулась. Коротко постучала пальцами по столешнице, на секунду плотно сжала губы, а потом тихо закончила: — Если что-то случилось, то это и моя вина.
Артемис не ответила, и Бетти, секунду поколебавшись, присела напротив, протянула руку, накрыла ее ладонь своей.
— Все будет хорошо, — сказала она.
У нее тоже дрожали пальцы, и все это было так дико, что Артемис сама едва заметила, как сжала ее ладонь и всхлипнула.
Ночью Артемис казалось: Бет права, все будет хорошо. Утром станет легче — кофе, тренировка. Может быть, у Бэтмена есть для них что-то новое, или Олли возьмет ее на вечер в Стар-сити. Главное, пережить эту ночь. Потом станет легче.
Легче не стало — ни от того, как мама коснулась плеча, ни от утреннего кофе, ни от тренировки: яркий свет над рингом слепил, голос Дины — высокий и насмешливо-холодный — отзывался в висках глухой болью и странной тревогой, мальчишки... Наверное, они всегда были такими, слишком массивными и слишком быстрыми, не избегающими полного контакта. Просто раньше это не пугало, не заставляло бить по-настоящему. Драться, как за собственную жизнь — Уолли с трудом повернул голову, прижался щекой к полу, коротко сплюнул кровь, и Артемис отпустила его руки, убрала колено с поясницы и поднялась.
Уолли застонал, перевернулся на бок, посмотрел на нее снизу вверх и улыбнулся разбитыми губами:
— Детка, ты сегодня в ударе.
Артемис подавила смутное желание добавить ему ногой по ребрам. Хрустнула костяшками пальцев, медленно выдохнула, повернулась к Дине, стоящей у края ринга, и уточнила:
— Что-нибудь еще?
Голос, кажется, был ровным, но руки заметно подрагивали — Артемис сцепила пальцы в замок и снова посмотрела на Дину: та опустила защитный контур, сделала короткий шаг вперед, скрестила руки на груди, знакомо наклонила голову — совсем как Олли.
— Артемис, — сказала Дина.
Артемис сама не поняла, как отступила на полшага, подобралась и слегка оскалила зубы. Разве что волоски на загривке не поднялись — Артемис сделала глубокий вдох, досчитала до десяти, выдохнула и медленно, неловко выпрямилась.
— Все хорошо, — тихо сказала она. — Что-нибудь еще?
Дина смерила ее подозрительным взглядом, и, когда Артемис упрямо качнула головой, сказала:
— Иди в гостиную. Я закончу тренировку и поговорю с тобой.
Артемис неопределенно дернула плечом, сошла с ринга и повернулась к выходу. Не о чем там было говорить, вот что: напилась на вечеринке, полезла, куда не надо, ну и получила. И Грейсон получил, не успев ничего толком сделать — ну, пощупал за задницу, и что?
«И что?» — мысленно повторила Артемис, на какую-то секунду вспоминая: пустые и синие глаза, напряженные мышцы под пальцами, наполовину вставший член, горячий даже через три слоя ткани, колючий настойчивый шепот.
«Не глупи».
К горлу подкатила тошнота. Артемис бросила взгляд на металлические створки, сошедшиеся за ее спиной, медленно выдохнула, поднесла руку к лицу, провела пальцами по щекам и на секунду зажмурилась, пережидая вспышку беспомощной, мутной злости и смаргивая слезы.
Она оттолкнула его. Ударила. Выбралась. Боже, да ничего же толком не случилось — подумаешь, подержался парень за ее задницу.
Боже.
Артемис слепо вытянула руку, нащупала кончиками пальцев стену и прижала к ней ладонь — металл был холодным, гладким и настоящим. Гораздо более настоящим, чем прохладные шершавые обои с каким-то узором, чем дерево панелей, чем тяжелая деревянная оправа на белой двери: подсолнухи, ирисы, мелкие маргаритки.
— Эй, — сказал Дик, опуская руку ей на плечо, — Мис, — и это было оглушительной белой вспышкой, в которой Артемис вдруг потеряла все остатки контроля.
Конечно, это не был Дик — откуда Дику взяться на базе? — но голос Робина, искаженный модуляторами, вдруг на секунду показался ей знакомым. И рост: Робин был выше Дика всего на полдюйма. И черные волосы, в полутьме коридора почти такого же оттенка... Боже, как его хотелось придушить.
Робин хрипло выдохнул, сомкнул пальцы на ее запястье и тихо попросил:
— Отпусти.
— Я... — пробормотала Артемис, поспешно разжимая пальцы и отступая на шаг. — Прости. Мне просто... Показалось.
Робин попытался коснуться ее плеча, но Артемис помотала головой, и он оборвал движение на середине. Замер с протянутой рукой, посмотрел ей в лицо, коротко поджал губы и, поколебавшись секунду, сказал:
— Пойдем в гостиную? Там будет удобнее.
И сам сделал первый шаг. Артемис коротко выдохнула, тряхнула головой и пошла следом, почему-то с трудом сдерживая желание поймать его за плечо и сказать «спасибо». То ли за то, что не спрятался в тени за ее спиной, как это за ним водилось, то ли за то, что ничего не сказал насчет попытки придушить. Артемис посмотрела на его шею, тонкую и очень бледную — на коже, чуть выше черного ворота, остались багровые пятна.
«Да, — подумала она, — неплохо».
Избить одного друга и придушить другого — неплохо у нее получалось защищаться от тех, кто не желал никакого зла. Она поморщилась, снова посмотрела на Робина — тот остановился возле дивана, оперся на высокую спинку и широко улыбнулся.
Как будто даже без обычного своего ехидства. Артемис хмыкнула, обошла его по дуге и присела на подлокотник.
— Эй, это мое место! — воскликнул Робин, и она неожиданно для самой себя рассмеялась.
Он рассмеялся тоже, перегнулся через спинку дивана, потянулся к подушке, и Артемис, откинувшись на спину, поймала другой ее край, дернула на себя, и какую-то минуту они горячо боролись. Пока Робин не наклонился к ней и не чмокнул в кончик носа — так быстро и нелепо, что Артемис сама разжала пальцы.
Он выпрямился, отбросил подушку в сторону и вскинул обе руки вверх, а Артемис все еще смотрела на него снизу вверх, не в силах справиться с неприятным холодком, прошедшим по позвоночнику. Это было... это был Робин, их нелепая возня, которая всегда заканчивалась тем, что кто-то получал подушкой по лицу и смеялся, а кто-то говорил: «Ну тебя» — и смеялся тоже.
Артемис обычно говорила: «Отстань».
Теперь это было совсем не смешно. Она сглотнула, выпрямилась, затянула потуже растрепавшийся хвост и сказала, старательно не глядя на Робина:
— Один парень из Академии. Мы перепили на вечеринке, и он ко мне полез. Вы... — она на секунду запнулась. — Вы немного похожи. Поэтому я попыталась тебя придушить. Извини.
На секунду ей показалось, что Робин исчез — так вдруг стало тихо. Ни движения. Ни вдоха. Только биение ее собственного сердца, отдающееся, кажется, во всем теле, и ее же короткие, судорожные выдохи.
Артемис повернулась в сторону, взяла за край отброшенную подушку и подтянула ее к себе. Поколебавшись секунду, обняла — конечно, показывать слабость не хотелось, но... но это был Робин, и какой он только ее не видел.
После того раза, как она разревелась во время нападения на базу, подушка ничего не значит.
Она вздрогнула, когда Робин позвал ее:
— Мис? — и спросил, сухо и зло: — Кто? Кто это был.
Артемис задумалась на секунду: если она скажет Робину — что будет? Он найдет Дика, разобьет ему нос или что-то еще, и... Это же будет так глупо. Он даже не сможет сказать Дику, за что его бьет. Или что. Она хмыкнула и коротко мотнула головой:
— Это моя проблема.
— Он... ничего тебе не сделал? — уточнил Робин, осторожно присаживаясь рядом с ней.
Голос его, кажется, стал ровнее. Зато пальцы дрожали — Артемида посмотрела на его руки, на свои, вспомнила Бетти. Подумала: почему именно пальцы, почему у всех у них дрожат именно пальцы? — и, резко выдохнув, протянула руку, накрыла его ладонь своей.
Так было спокойнее: не видеть, что он испугался. А под ее пальцами дрожь медленно гасла — через полминуты молчания Артемис почувствовала, как Робин выдыхает и выпрямляется, и медленно, осторожно сдвигает ладонь.
— Отпустить? — уточнила она.
— Нет, — Робин вскинулся, коротко посмотрел на нее и прикусил губу, неловко и как-то очень по-детски. — Можно я...
Он не договорил, резко дернул головой, и Артемис внимательнее посмотрела на него: лихорадочный румянец, потрескавшиеся губы — как будто он болен или взбудоражен до последнего предела.
— Можно ты что? — тихо спросила она.
Робин отчетливо сглотнул — багровая линия проступающих синяков дрогнула, — слегка напряг ладонь, и Артемис, крепче прижав ее к дивану, повторила:
— Можно ты что?
— Тебе сейчас это не нужно, — пробормотал он в ответ.
Он по-прежнему пытался отвернуться, и от этого в груди у Артемис коротко, сладко екнуло. Ей стало даже немного смешно: Робин, храбрый, всегда собранный Робин, боится сделать неверный шаг. Боится сделать ей больно — она улыбнулась уголками губ и медленно, осторожно коснулась пальцами его щеки.
— Мис, — сказал он, и она прижала пальцы к его губам и спросила, проводя по нижнему краю маски:
— Какого цвета у тебя глаза?
— Серые, — ответил Робин, поднимая голову.
Растрепанные черные пряди, тень ресниц за белыми линзами маски, порез на скуле и узкая полоса щетины прямо под ним. Артемис выдохнула, крепко зажмурилась и, наклонившись, прижалась губами к его губам — Робин коротко, пораженно выдохнул, пальцы снова дрогнули, а потом вторая его ладонь оказалась на ее шее, и он ответил.
Целоваться с ним было сладко и почему-то яблочно. Намного лучше, чем с Диком Грейсоном.
Название: Have a nice death Автор:arrowfamily team Канон Arrow Форма: сет аватарок Пейринг/Персонажи: Куины и Рой Харпер, мертвые, умирающие и просто страдающие Рейтинг: PG-13/R Исходники: капсы из сериала Количество/Размер: 10 штук, 100х100 Предупреждения: некоторое количество спойлеров
Клон не ждала, но сгорела еще на описании сосудов под кожей. несколько раз с интересом возвращалась к шапке, потому что по ощущениям в тексте выше чем пг х) похлопала финалу
Годовщина захотелось всплакнуть вместе с Артемис сравнение с ситкомом огонь и ох как верно про друзей
Да уж, нынче я, пожалуй, поспешила с голосовачем, но выбирать все одно боль сплошная на этом фесте. Люблю эту песню до неприличия, что оригинал, что этот кавер, а клип такой прямо гладкий и красивый, что загляденье. Очень здорово!
Семь минут в Раю В тексты, вот честно, тыкнулась наугад, ничего и почти никого все одно не знаю, но тут картинка вырисовалась очень полная, чувственная и с привкусом яблок, водки и Робина. Выразительный в плане передачи чувств и ощущений текст, герои очень живые и прямо зримые, это здовово! И состоянием Мис проникнуться легко, и те же эмоции вызывает Дик - раздражающая привлекательность.))))
а клип такой прямо гладкий и красивый, что загляденье Приятно слышать)
Выразительный в плане передачи чувств и ощущений текст, герои очень живые и прямо зримые, это здовово! И это тоже Правда, автор не ожидал, что в Дике найдут привлекательность, но что-то такое и правда, пожалуй, есть)
автор "Клиента", "Старого друга", "Клона" и "Семи минут в Раю"
arrowfamily team, по поводу Дика хотела сказать, что герои не плоские ни разу. То есть вот он не то что "свинья пьяная, крест на тебе" - из раздяда тех, кому срезать - но дать шанс хоть в чем-то. Живые все.
-
-
11.04.2018 в 00:21и Клиент очень неожиданный по шипу сет, но НЕВЫНОСИМО КРАСИВЫЙ ИЗЯЗЩНЫЙ
и заставляющий додумывать историю
респектище
-
-
11.04.2018 в 01:26не ждала, но сгорела еще на описании сосудов под кожей. несколько раз с интересом возвращалась к шапке, потому что по ощущениям в тексте выше чем пг х)
похлопала финалу
Годовщина
захотелось всплакнуть вместе с Артемис
сравнение с ситкомом огонь
и ох как верно про друзей
-
-
11.04.2018 в 10:32Автор Годовщины
-
-
12.04.2018 в 15:52Шиппнуто
Мой старый друг
аййй, какой же в Смолвилле все-таки Оливер.
и аййй, эта песня.
и тоже шиппнуто.
грустно и красиво получилось
Have a nice death
отлично вообще, на второй вообще такая драматичная поза))
спасибо!
-
-
13.04.2018 в 14:59Да уж, нынче я, пожалуй, поспешила с голосовачем, но выбирать все одно боль сплошная на этом фесте.
Люблю эту песню до неприличия, что оригинал, что этот кавер, а клип такой прямо гладкий и красивый, что загляденье. Очень здорово!
Семь минут в Раю
В тексты, вот честно, тыкнулась наугад, ничего и почти никого все одно не знаю, но тут картинка вырисовалась очень полная, чувственная и с привкусом яблок, водки и
Робина. Выразительный в плане передачи чувств и ощущений текст, герои очень живые и прямо зримые, это здовово! И состоянием Мис проникнуться легко, и те же эмоции вызывает Дик - раздражающая привлекательность.))))-
-
14.04.2018 в 00:01по ощущениям в тексте выше чем пг х)
У автора тоже ощущение, что оно от PG куда-то уехало, но по факту ничего особо рейтингового нет, так что)
Акар, спасибо за отзывы)
аййй, какой же в Смолвилле все-таки Оливер.
и аййй, эта песня
"Аййй" — это очень правильная эмоция)
Шиппнуто
и тоже шиппнуто.
Правильно, лежите на этом дне вместе со мной!
Archie_Wynne, спасибо за отзывы)
а клип такой прямо гладкий и красивый, что загляденье
Приятно слышать)
Выразительный в плане передачи чувств и ощущений текст, герои очень живые и прямо зримые, это здовово!
И это тоже
Правда, автор не ожидал, что в Дике найдут привлекательность, но что-то такое и правда, пожалуй, есть)
автор "Клиента", "Старого друга", "Клона" и "Семи минут в Раю"
-
-
14.04.2018 в 11:04-
-
15.04.2018 в 11:52-
-
16.04.2018 в 20:15аватмейкер Have a nice death
-
-
17.04.2018 в 13:46Красивый и грустный клип
-
-
22.04.2018 в 21:36